Неделя 4-я по Пасхе, о расслабленом.
Сегодня, в четвертый воскресный день продолжающейся пасхальной радости, вспоминаем мы чудо исцеления Господом нашим Иисусом Христом расслабленного – парализованного человека, который 38 лет пребывал в тяжелой болезни. Он находился, как и многие другие больные, слепые, хромые, иссохшие, в купальне, называемой по-еврейски Вифезда, что значит «дом милости, милосердия», «место благодати, исцеления». Находилась эта купель в Иерусалиме у Овечьих ворот, через которые, как вероятно, прогонялись к храму жертвенные животные, или близ них был рынок, где продавались и покупались волы и тельцы, овцы и козы для жертвы всесожжения, мирной жертвы, жертвы за грех или жертвы повинности. Купель Вифезда использовалась и как хранилище воды для жителей Иерусалима, и как место омовения жертвенных животных. Первый историк Церкви Евсевий Памфил пишет в начале IV века, что «Вифезда – купель в Иерусалиме, она же и Овчая, в древности имевшая пять притворов; и ныне показывается в двух находящихся там бассейнах, из которых один наполняется ежегодными дождями, другой же имеет чудным образом окрашенную в красный цвет воду, представляя, как говорят, след омывавшихся в нем жертв, отчего и зовется Овчий, по причине жертв».
Вода из этой купальни, где омывали животных, предназначенных в жертву Единому Богу, была чудодейственной, когда «Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью» (Ин. 5: 4).
Мы с вами знаем, дорогие братия и сестры, как бывает неприятно и тяжело, когда в святом месте – в храме Господнем – вместо любви и взаимоуважения, великодушия и благоговения перед святыней видим наглость и бесцеремонность, протискивание вперед и желание первым приступить к Святой Чаше или приложиться к кресту. А представьте себе, что значит 38 лет видеть подобное же отношение к святыне – отношение абсолютных эгоистов, ограниченных потребителей не только земных благ, но дерзающих восхитить самым безобразным образом и блага духовные. Вновь приходящие за чудом исцеления так и не смогли проявить великодушие и сострадание к одинокому расслабленному, уступить ему очередь и помочь погрузиться в воды Вифезды. «Чающие движения воды» (Ин. 5: 3) забыли про главные Заповеди Божии – возлюбить Бога и своего ближнего.
Прав был философ Диоген, бродивший среди бела дня по оживленным площадям и улицам с зажженным фонарем со словами: «Ищу Человека». Расслабленный, вспоминаемый нами сегодня, также не мог найти себе человека-помощника, пока к нему не пришел Сам Богочеловек – Господь Иисус Христос. Он, помогавший всем нуждающимся и с верой ожидающим помощи от Бога, но особенно людям, «нищим духом» (Мф. 5: 3), исцеляет расслабленного только словами: «Встань, возьми постель твою и ходи» (Ин. 5: 8).
И бывший больной точно исполняет слово своего Исцелителя – делает то, что нельзя было делать праведному иудею – что-либо носить в день субботний, делает это, «чтобы дело сие (то есть чудесное исцеление) не почли [маловеры] за призрачное»[1] и обманное. Он берет постель (вероятнее всего это была циновка или ковер), на которой пролежал возле купели 38 лет, и идет с ней по Иерусалиму.
Но откуда возник этот запрет на перенос вещей в день субботний? В книге Исход мы читаем: «А в шестой день пусть заготовляют, что принесут, и будет вдвое против того, по скольку собирают в прочие дни» (Исх. 16: 5). Накануне Субботы, в шестой день, евреям, бродившим по пустыне после перехода Чермного моря, надо было собирать вдвое больше чудесной манны, потому что на седьмой день ее не было, и этого нельзя было делать в другие дни. Так Господь в своем жестоковыйном народе воспитывал преданность к Себе и веру в Попечительство Божие над Своим верным творением. Со временем мудрецы иудейские решили, что только то, что заранее приготовлено к Субботе, можно перемещать с места на место в этот день. Вещи, к Субботе не готовые, попали под запрет по причине простого опасения: перенося с места на место вещи и инструменты, специально предназначенные для действий, человек, забывшись, может употребить их по прямому назначению. Поэтому мудрецы разрешили перемещать их только для того, чтобы совершить с их помощью исключительно разрешенные действия: например, если нечем разбить орех, можно сделать это молотком. Но перемещать предметы для других целей было запрещено. Так, например, если перед Субботой тот же самый молоток был забыт в таком месте, где он может пропасть или испортиться, в Субботу нельзя было заносить его в надежное место.
Берет он свою постель как крест, зная, что будет осужден и жестоко наказан мнимыми праведниками
Расслабленный, конечно, знал это правило, но для него, как человека благодарного своему Исцелителю, высшей правдой является исполнить без прекословия и лукавства слово Христа: «Встань, возьми постель твою и ходи». И берет он свою постель как крест, зная, что будет осужден и жестоко наказан мнимыми праведниками и блюстителями благочестия. Но для старейшин и мудрецов исцеленный расслабленный был слишком ничтожным и рассматривался только как одно из многих средств для причинения боли и вреда Господу Иисусу Христу; он для мудрецов представитель того народа, который «невежда в законе, проклят он» (Ин. 7: 49). И ждали они, что исцеленный расслабленный остался расслабленным душой, таким же, какими были и они; что он за 38 лет озлобился на равнодушных и жестоких людей и уже не будет доверять им, уважать и любить их, не будет вести себя благородно.
Не знали мудрецы иудейские, что в горниле скорбей, во время болезни в душе человека «рождается та добродетель, которую трудно приобрести в жизни спокойной, чуждой страданий»[2]. Скорбь рождает «терпение, от терпения [происходит] опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5: 3–5). И человек, познавший любовь Божию, перенесет ее и на людей, и не будет памятозлобства в его сердце, а будет умиление и тихая радость.
Умиление, дорогие братия и сестры, всегда является первым признаком выздоровления от душевного расслабления, от паралича души. Это «ощущение человеком милости и сострадания к самому себе, к своему бедственному состоянию, состоянию падения, состоянию вечной смерти»[3].
На вопрос же иудеев: «Кто Тот Человек, Который сказал тебе: “возьми постель твою и ходи”?» – исцеленный расслабленный не дает ответа, потому что «не знал, кто Он» был (Ин. 5: 12–13). Господь, скрывшийся в народе, затем снова встречает исцеленного и дает ему совет-заповедь: «Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (Ин. 5: 14). И только тогда расслабленный понимает, Кто исцелил его, и он, взявший еще раньше свою постель в субботу как крест, как знак верности Богу и преданности, готовности служить Ему, невзирая на сложности и опасности, идет к иудейским старцам.
Конечно, старейшины и мудрецы ожидали этого, ведь простой народ уважал их и слушался, и ожидали они, что расслабленный назовет имя Христа как имя Того, Кто повелел ему нарушить заповедь переноса вещей в Субботу, а тем самым надругался над святыней и достоин наказания. Подлость и предательство исцеленным расслабленным своего Исцелителя спасло бы его самого от наказания.
Но «заболевший познает цену здравия», – говорит великий подвижник преподобный Исаия Отшельник, и потому никогда не сделает зла своему врачу. И вместо предательства расслабленный смело и открыто свидетельствует перед сонмом лицемеров, что его Исцелитель – Иисус Христос, что Он, именно Он сотворил это чудо, которое мы с вами сегодня воспоминаем.
Расслабление тела может случиться с каждым из нас, дорогие братия и сестры, и не всегда мы знаем этому причину. Причину же расслабления души, параличного состояния всех сил душевных мы знаем: это наша греховная жизнь. По мнению святого Марка Подвижника, складывается эта болезнь из трех греховных составляющих: неведения с забвением, разленения с нерадением (уныния) и окамененного нечувствия.
Средством против духовного расслабления являются только молитва и терпение
Зная о распространенности данного состояния среди всех людей, Святая Церковь предлагает нам ежедневно просить у Бога помощи в борьбе с расслаблением души: «Избави мя, Господи, от неведения, забвения, уныния и окамененнаго нечувствия». Средством против расслабления являются только молитва и терпение. И если при молитве «ощущается нечувствие, то, несмотря на это состояние нечувствия, полезно нудиться к внимательной молитве и не оставлять молитвенного подвига, творя молитву гласно и неспешно, потому что после нечувствия внезапно прикасается к сердцу благодать Божия, и оно приходит в умиление»[4]. А затем приходит и утешение от Бога.
Будем же постоянно «трезвиться против духа, наводящего печаль на человека, [который] распростирает многие сети, чтоб уловить тебя и ввергнуть в расслабление»[5]. Будем внимательны к своим ближним, нуждающимся в нашей помощи. Будем великодушны и благоговейны к святыне. Не будем чаять движения воды и прочих чудес, но будем ждать Царствия Божия и готовиться к нему, радуясь за исцеленного Господом расслабленного и утешаясь тем, что Христос Воскрес!
(Дея. 9, 32-42; Ин. 5, 1-15). «Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже». Грех не душу только поражает, но и тело. В иных случаях это весьма очевидно; в других, хоть не так ясно, но истина остается истиною, что и болезни тела все и всегда от грехов и ради грехов. Грех совершается в душе и прямо делает ее больною; но так как жизнь тела от души, то от больной души, конечно, жизнь не здоровая. Уже то одно, что грех наводит мрак и тугу, должно неблагоприятно действовать на кровь, в которой основание здоровья телесного. Но когда припомнишь, что он отделяет от Бога — Источника жизни, и ставит человека в разлад со всеми законами, действующими и в нем самом и в природе, то еще дивиться надо, как остается живым грешник после греха. Это милость Божия, ожидающая покаяния и обращения. Следовательно, большому, прежде всякого другого дела, надо поспешить очиститься от грехов и в совести своей примириться с Богом. Этим проложится путь и благодетельному действию лекарств. Слышно, что был какой-то знаменательный врач, который не приступал к лечению, пока больной не исповедуется и не причастится св. Таин; и чем труднее была болезнь, тем он настойчивее этого требовал.
